«Сейчас формируется новое поколение философов»

В этом году состоялся первый выпуск магистерской программы «Философская антропология». Владимир Селиверстов, выпускник этой программы, рассуждает об австрийской философии и личных карьерных перспективах.

— Владимир, перед поступлением в магистратуру рассматривали ли вы альтернативные пути продолжения обучения?

— Пожалуй, других вариантов не было. В России существует не так много магистратур по философии, и мне тогда этот вариант показался наиболее разумным. Можно сказать, что в некотором смысле мое поступление в магистратуру прошло по инерции в том смысле, что стало логичным продолжением обучения в бакалавриате. Как и некоторые мои однокурсники, я в большей степени связываю свое будущее с философией, поэтому магистратура воспринималась как наиболее удачный способ реализации исследовательских амбиций.

В целом, надо сказать, что примерно половина выпускников бакалавриата продолжила обучение в магистратуре на нашем факультете.

— В чем, на ваш взгляд, принципиальное отличие учебных программ бакалавриата и магистратуры?

— Надо сказать, наша магистратура являлась экспериментальной. Это вполне естественно, ведь мы были первым набором. Что касается содержательной стороны, основное внимание было сосредоточено на современной философии, чему меньше внимания уделялось в бакалавриате. Также здесь студенты больше погружены в исследовательскую деятельность: проводятся специальные научные семинары, идет более серьезное исследование по основной теме научных интересов, которое вырастает в магистерскую диссертацию. Если говорить о каких-то полюбившихся курсах в магистратуре, то это, прежде всего, научные семинары, специально посвященные чтению и разбору отдельных философских произведений. Разумеется, семинар не сосредоточен только на глубоком понимании конкретного произведения, а, скорее, само произведение рассматривается как узловой момент, в котором сходятся разные философские проблемы. Поэтому параллельно с изучением одной работы, участникам семинара предлагались для прочтения другие тексты, тесно связанные с данной проблематикой.

— Вы планируете академическую карьеру? В какой области философии лежат ваши исследовательские интересы?

— В данный момент увлечен темой своего исследования, и планирую поступить в аспирантуру. Я занимаюсь проблематикой австрийской философии. Это довольно большой пласт европейской философии, начиная с работ чешского философа Бернарда Больцано и заканчивая школой Франца Брентано, самого влиятельного представителя австрийской философии, и его ученика Алексиса Майнонга. Если говорить вкратце о Брентано, то он основал довольно впечатляющую по своим размахам философскую школу. Так, к его наиболее известным ученикам нужно отнести Эдмунда Гуссерля и Казимежа Твардовского. Первый стал автором феноменологического учения, второй — основателем Львовско-Варшавской философской школы, которая, к слову, оказала существенное влияние на современные логические концепции. Также, лекции Брентано посещал Зигмунд Фрейд.

Говоря конкретнее, в данный момент меня интересует проблема статуса несуществующих, а также воображаемых предметов. Вопрос о том, можно ли рассматривать подобные предметы в качестве объектов научного анализа остается дискуссионным, поскольку они не обладают действительным существованием, а существование некоторых их них вообще логически невозможно. Так, например, Бертран Рассел и другие аналитические философы настаивали на исключении речевых конструкций вроде «круглого квадрата» из языка, так как, по их мнению, они мешают выстраиванию языка науки. В то же время, другие представители современной философии (вроде Теренса Парсонса), которые, находясь под влиянием австрийской философии (точнее — под влиянием идей Алексиуса Майнонга), говорили о том, что исключение несуществующих предметов из сферы философского рассмотрения значительно сужает поле исследований и ограничивает наши возможности в решении важнейших философских проблем.

— Судя по тому, насколько увлеченно рассказываете о предмете своих исследований, вы живете этим. Остаются ли силы и желание на что-то еще?

— Несмотря на то, что эта тема для меня является, безусловно, приоритетной, конечно, есть и другие сферы деятельности, которые меня интересуют. Сейчас я уделяю также много времени работе в журнале «Культиватор», где являюсь членом редколлегии. В прошлом году состоялось несколько собраний студентов и выпускников Высшей школы экономики, РГГУ и МГУ, и их «продолжением» стал междисциплинарный журнал «Культиватор».

В нем освещаются различные вопросы философии, культурологии, социологии, психологии и других гуманитарных наук. Он задумывался как журнал, объединяющий различные коммуникативные пространства студентов, предоставляющий площадку для интеллектуального общения, которого не хватает современному российскому философскому сообществу. Это сообщество достаточно локально, в нем функционируют лишь небольшие группы людей, которые базируются на отдельных факультетах и кафедрах университетов.

В первом выпуске сквозной темой стал феномен насилия, который рассматривался с различных точек зрения. В номер вошли научные работы студентов, интервью о теоретических подходах к философии социологии с Александром Филипповым, интервью о насилии в кино и медиа с заведующим отделением культурологии Вышки Виталием Куренным. Также в рубрике «Яркий преподаватель» доцент кафедры истории философии Высшей школы экономики Александр Михайловский поделился с читателями размышлениями о перспективах преподавательской деятельности для выпускников современных факультетов философии.

— Чему будет посвящен второй номер?

— Тема второго выпуска — границы научности в преломлении различных научных практик и традиций. Наши авторы, а также эксперты, у которых мы брали интервью (например, Виктор Вахштайн*, Николай Плотников), со своих научных позиций отвечали на вопрос: «Как определить, что является научным, а что нет?». По первому впечатлению, выпуск получился гармоничным в плане текстов и интервью.

Также в каждом выпуске мы публикуем переводы наиболее ярких работ по теме номера. Так, первый выпуск содержал перевод текста Вальтера Беньямина «К критике насилия», а второй — работу Бруно Латура «Научные объекты и правовая объективность».

Мы надеемся, что второй выпуск разойдется большим тиражом, чем первый. Сейчас у нас уже есть договоренность с клубом-магазином «Фаланстер» о распространении журнала через их сеть.

Мы хотели бы привлечь талантливых молодых авторов в журнал. Одна из наших задач — создание сообщества молодых исследователей в сфере общественных наук, которое было бы вписано, если позволите, во «взрослое» научное сообщество. «Культиватор» рассчитан не только на студенческую аудиторию. Это журнал позиционирования молодых людей внутри зрелой среды, он предполагает прямое общение гуманитариев разных поколений. На мой взгляд, сейчас формируется новое поколение философов «десятых годов». И нам бы хотелось, чтобы журнал стал одним из каналов трансляции его идей.

— У вас существует научный идеал, к достижению которого вы стремитесь?

— На этот вопрос сложно дать однозначный ответ. Могу в качестве примера привести одну любопытную историю, которая в какой-то степени повлияла на становление моих научных интересов. Как-то Виталий Анатольевич Куренной на одном из занятий в шутливой манере высказался по поводу концепции Фрейда. Он сказал: «Если вы хотите стать настоящими философами, такими, как Брентано, надо понимать, что никакого бессознательного не существует»...

В результате проблема интенциональности Брентано стала первой в моем исследовании австрийской философской традиции. Можно сказать, что Брентано с его, по сути, сократовской моделью преподавания, — написанию систематических произведений он предпочитал беседы со своими учениками, — близок в моем представлении к идеалу ученого. То же можно сказать о многих представителях австрийской философии.

Сама эта философская традиция развивалась в пику классической немецкой. Ее не устраивал вязкий, затуманенный стиль немецких мыслителей, которому австрийские философы противопоставили более ясный язык, открытую манеру исследования и размышления. Австрийская философия отдавала приоритет задаванию вопросов, а не предоставлению систематически изложенных ответов. И эта манера философствования повлияла на развитие многих философских направлений ХХ века, в частности, аналитической философии.

— Возвращаясь к разговору о магистратуре, вы работали во время обучения?

— На третьем курсе меня привлекли к работе в Институте гуманитарных историко-теоретических исследований Высшей школы экономики. Это позволило мне влиться в академическую среду, приобрести новые практические навыки в этой сфере. Для меня это был опыт работы в академическом коллективе и возможность нарабатывания профессиональных контактов.

— Каким вы видите свое будущее в ближайшие пять-семь лет?

— Я пока предпочитаю не заглядывать так далеко. У меня есть четкие планы, которые я собираюсь реализовать в ближайшие месяцы — это поступление в аспирантуру Вышки. Далее уже все будет выстраиваться в зависимости от результатов поступления. Если все получится, то после буду думать о работе, которая позволит заниматься близкими мне научными исследованиями. В магистратуре мне неплохо удавалось совмещать учебу и работу. Работа в ИГИТИ и в журнале гармонично сочетались с моими академическими исследованиями в области философии.

— Вы не думали о преподавательской деятельности?

— Еще полгода назад мысли о преподавании, скажем так, посещали меня не в первую очередь. Но опыт двух удачных семинаров, которые я провел в рамках преподавательской практики, показал, что преподавание может быть для меня интересным.

Людмила Мезенцева, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ

* Виктор Вахштайн включен Минюстом в список СМИ, выполняющих функции иностранного агента.